Писатель воспринимает эту метаморфозу не как подарок судьбы, но как естественную и заслуженную, «обкатывает» новый статус и стал прямо уж болезненно реагировать на прежние «позывные»: «Меня достало: Иванов – писатель-краевед, певец родного края, воспевает родную Пермь и т. д. Я написал восемь романов. Из них только в одном действие происходит в Перми. И то на окраине города. И тем не менее я – певец Перми … Да пропади она пропадом, эта Пермь! Сколько можно ее воспевать?! Кстати, у меня только в трех романах действие происходит на Урале. Я и не певец Урала, просто я его хорошо знаю и люблю, но не ставлю целью своей жизни возвеличивание Урала. Так уже надоели все эти клише!», – говорит Алексей Викторович в одном из последних интервью. И отношения с родным городом он теперь предполагает строить фактически по прайсу (источники: 1)они [только] оплатили стандартный двухместный номер …, 2)не «канючить» встреч).
Далее. О политическом моменте.
Тенденция к экономико-политическому возвышению крупных городов (Urban World) сейчас очевидна даже неспециалистам. Мегаполисы начинают перевешивать страны, энергия мира стекается в несколько сотен Global Cities. По прогнозам, у Екатеринбурга от нашей страны после двух российских столиц – едва ли не лучшие шансы на попадание в эту группу.
Дрейф региональных центров в периметр Global Cities повлечет «перетряску» всех властных вертикалей и горизонталей, ревизию табелей о рангах (что будет с губернаторами?), трансформацию отечественной политической конструкции и станет серьезным вызовом устройству и единству России.
В Екатеринбурге часть элиты, кажется, уже готова к этим «американским горкам». Вот как внятно и уверенно еще год назад, летом 2013 года, формулировал вводные политолог Дмитрий Москвин: «… Россия медленно, но уверенно «разбегается» … Поверх трещащего по швам «лоскутного одеяла» пока что содрогается вертикаль власти со своей идеологией «долгого сталинизма». Инерция, архаичная модель властвования, ощущение советскими поколениями какой-то мифической общности и московский империализм – вот что камуфлирует процесс «разбегания» на 1/6 части суши … Урал естественным образом кочует в сторону самоопределения. [ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ]Через «горнозаводскую цивилизацию», «крест индустриальности», «центр Евразии» и т.д. Уже вслух проговаривают идею об особом статусе Екатеринбурга вплоть до наделения его субъектностью – город федерального значения. Вирус Уральской республики дремлет, но не уничтожен. Это не этническое самоопределение, к которому мы привыкли на примере истории ХХ века, это самоопределение на основании экономической целесообразности и потребности соответствовать в уровне жизни тому, что ранее именовали «золотым миллиардом». Это самоопределение в неолиберальном мире, а потому здесь важны борьба идентичностей, культурное своеобразие и одновременно ощущение себя частью глобального человечества … Урал готов к демократическому транзиту, но сдерживается российской Системой …». Еще от Москвина: «… в современных условиях, не только российских, но и глобальных, города — это точки роста, прогресса, развития и притяжения всех ресурсов, какие только могут быть … мы имеем дело с не с классическими регионами, а с городами-регионами … Они перетягивают на себя весь функционал, все возможности, которые были раньше присущи губернатору и руководству области … главный риск [тут] – … федеральная власть, которая сейчас делает ставку на жесткую централизацию, а не на относительную политическую свободу на местах».
Победа оппозиционного политика Евгения Ройзмана на выборах главы Екатеринбурга по сути определяет уральский город в фокус
Таким образом, ставки в игре (с Putin's political machine) очень, очень высоки.
Однако, уральский писатель Алексей Иванов – мы снова возвращаемся к нему и видим – не испугался риска и уверенно соглашается на эту игру. Может быть потому, что она развивает его собственную позицию, органична его бэкграунду (Урал, региональная идентичность, анти-москва), или здесь – драйв от причастности к настоящей большой политике, или что-то еще.
Разогреть местное самосознание (в Ебурге) и идеализировать «бунтарский дух» города и его вождей для потенциальных российских Global Cities. «Жизнь стягивается в точки роста. А между ними лежит пространство деградации …», – отвечает Иванов на вопрос «Новой газеты» о векторе развития России. «Решения Ебурга часто оказывались более остроумными или более адекватными, чем решения Москвы или решения российской провинции. Вот по этим причинам яркий опыт уже ушедшего от нас Ебурга общезначим для нации», – а такой мыслью завершает он свою книгу (с. 574). (Прочитаешь и думаешь – прекрасно, что этот важный опыт – как не остаться в
Хотя для финала произведения, мне кажется, больше подходят другие слова: «… Опыт Ебурга в России мгновенно стал общезначим. Ебург оказался не просто каплей, в которой отражается весь океан, а «программной каплей», эталонной, чем-то вроде ДНК» (с.249) – так автор развивал (на мой взгляд, абсолютно несостоятельную) версию об «уральской стратегии» приватизации Ельцина. А вот в виде пожелания для Ельцина-2 – вполне.
Значит, новый политурбанистический
Боязно. Здесь не только генетика, а хирургия вырисовывается.
На встрече Алексея Иванова с читателями в «Гринвиче» (источник):
– Быть или не быть Уральской республике и в каком виде?
– Уральская республика значима не сама по себе, а в зависимости от времени. Если есть необходимость развиваться и страна не позволяет, то проще ампутировать страну вместе с ее проблемами и развиваться. И тогда это не сепаратизм, а желание идти вперед к комфортной среде.
Вот так. Ампутировать страну. И вперед к комфорту.
Но едем по «Ебургу» дальше.
